Эрмин Кьерин родился в одной из самых богатых и знатных семей Ньона, представители которой принадлежали к военно-морской династии. Дед Эрмина был адмиралом, и отец Эрмина тоже пошёл по этой стезе.
На момент рождения первенца отец только начинал строить свою военную карьеру, поэтому чаще пропадал в море, чем дома. Однако, в свои приезды домой он умудрился зачать ещё двух детей – обе оказались девочками. В романе “Выбрать волю” упоминаются тётушки Эсны, одна из которых участвовала в воспитании Эсны и Алны, а другая – была женой одного военачальника.
В общем, отец почти не участвовал в воспитании детей, занятый своей карьерой; а мать была обычной ньонкой, которая тоже не была педагогическим гением.
Ещё в детстве Эрмин стал много времени проводить у соседей – Дранголов.
Дранголы были не слишком известным и небогатым семейством, чьи земли находились на границе Ньона и Ниии. Исторически эти земли переходили то к одной, то к другой стране, и Дранголы бывали то ньонскими князьями, то ниийскими графами. В интересующий нас момент они уже около века являются ньонцами, но былые ниийские веянья ещё сильны в их семье. В частности, Дранголы до сих пор сохраняют систему ценностей, весьма похожую на христианскую, несмотря на то, что она вступает в конфликт с ньонскими традициями.
В семействе Дранголов Эрмин сдружился со своим ровесником, Нейландом, будущим скалистым генералом. Нейланд оказал большое влияние на формирование системы взглядов Эрмина, поэтому юношей тот отличался большей чувствительностью и человечностью, чем это было свойственно ньонцам.
Дед Эрмина умер, когда тому было десять лет, и главой семьи стал отец, которому по праву перешло и адмиральское звание (на тот момент он уже прославился своими морскими победами). У отца было двое братьев, менее прославленных военными подвигами, поэтому они признали главенство старшего.
Отец Эрмина, всё ещё занятый войной гораздо больше, чем домом, умер в бою молодым, когда Эрмину было восемнадцать.
Формально теперь уж сам Эрмин стал главой рода, но он на тот момент только начинал свой воинский путь – в отличие от его дядюшек, которые были уже весьма прославлены. Возникла ситуация, в которой дядья могли бы и расправиться с племянником или попросту перехватить у него главенство (Эрмину, правда, повезло, что дядья грызлись друг с другом, поэтому действовали раздельно). Будучи юношей умным, Эрмин не стал ждать, когда дядья объединятся ради общей цели, и поспешил утвердить свой авторитет.
Самый действенный в Ньоне способ утверждения авторитета – демонстрация силы.
У Эрмина были и корабли, и люди, и оружие, – но не было особого опыта, как и не было времени его набираться. Поэтому ему пришла в голову мысль доказать свою доблесть самым простым и очевидным способом – набегами на мирных ниийцев.
В ньонской системе ценностей это действительно являлось подвигом. Ньонцы делили людей на сильных и слабых – “право имеющих” и “тварей дрожащих”. Эрмину требовалось доказать, что он принадлежит к “право имеющим”, и доказывалось это, разумеется, демонстрацией силы на “тварях дрожащих”. Мирные ниийцы, как никто другой, подходили на эту роль.
Затея Эрмина не пришлась по душе Дранголу, но он пошёл за другом, потому что понимал его мотивы и потому что дружба для него стояла выше его собственных морально-нравственных ориентиров.
Что касается самого Эрмина, то для него это должен был стать переломный момент в формировании мировоззрения: он переходил с почти христианской человечной системы ценностей на чисто ньонский формат. Чего от него требовали и его положение, и его статус.
По идее, это должна была стать банальная история о становлении очередного ньонского князя. И Эрмин должен был превратиться в банального пирата, прославленного своей жестокостью и силой.
Но Эрмин в первом же набеге наткнулся на Нари.
И Нари стала тем камнем преткновения, который остановил процесс интеграции Эрмина в ньонскую систему ценностей.
Потому что Нари, со всей определённостью, попадала в категорию “тварей дрожащих”. Она была слаба во всём, а Эрмин во всём был её сильнее. Однако, всякий раз, вступая с Нари в конфликт, Эрмин чувствовал, что проигрывает ей в этом конфликте – несмотря на своё очевидное превосходство в силе.
Нари стала тем элементом, который не вписался в ньонскую концепцию сильных и слабых. Эрмин упорно пытался впихнуть её в эту концепцию, упорно пытался использовать силу, чтобы подчинить её и сломать, – и ему это даже удалось! Но даже в ситуации, где он полностью сломал Нари, он чувствовал, что именно он от этого и проиграл.
Это несоответствие заставило Эрмина задуматься, так ли права ньонская концепция. Нари стала для него живым подтверждением того, что концепция эта не работает. Что есть какая-то другая сила, помимо понятной ньонцам, и эта сила может быть свойственна и “тварям дрожащим”.
Эрмин невольно проникается уважением к Нари; она показала ему образец другой системы ценностей, другого мировоззрения, и Эрмин понимает, что сила Нари привлекает его больше, чем сила ньонцев. И что он, Эрмин Кьерин, хочет быть таким же сильным, как Нари, а не таким, как ньонцы.
После того, как Эрмин отпускает Нари, с ним случается тяжёлый психологический кризис. Тот год, который в повести опущен, Эрмин в основном провёл в морских боях с анжельцами, и там он на практике убедился, как по-разному ощущается победа над мирным жителями – и победа над опытным врагом, равным тебе по силе или даже превосходящим тебя. Осознав, в чём доблесть победы над равным противником, Эрмин перестаёт видеть доблесть в разграблении мирных жителей. Он начинает понимать, что в разбое нет ни доблести, ни демонстрации силы. Наоборот, он с ужасом осознаёт, что разбой есть акт демонстрации бессилия – и этому осознанию вторят звенящие слова Нари “Как же ты жалок!”, которыми она отреагировала на его попытку силового давления на неё.
Эрмин производит переоценку своих поступков, и ему, наконец, открывается, насколько непоправимую и страшную вещь он утворил. Наконец-то он понимает, что именно ужасало и отталкивало Нари, почему она не могла увидеть в нём возможного возлюбленного.
Вслед за этим открытием Эрмин осознаёт и то, что мог бы натворить, если бы не Нари. Путь разбоя и пиратства – искусительно лёгкий путь для достижения воинской славы. Эрмин пошёл бы по этому пути, если бы не запнулся о Нари, если бы Нари не показала ему, в чём ошибочность его пути.
Эрмин начинает понимать, насколько же ему повезло встретить Нари, и от какой судьбы она уберегла его. Благодарность и восхищение, переплетаясь в его сердце, приводят к тому, что он влюбляется в Нари, и у него возникает потребность доказать ей, что он изменился, что он понял всё то, что она говорила ему, что он стал другим человеком – возможно, достойным её любви.
Поэтому Эрмин возвращается и пытается добиться благосклонности Нари, что, в общем-то, ему и удаётся, потому что он действительно изменился.
Напоминаю, что ему в это время 18-19 лет, он как раз находится в процессе формирования своей личности, поэтому изменится он вполне может – его личность ещё не устоялась на момент столкновения с Нари.
Однако не стоит сбрасывать со счетов, что Эрмин всё ещё остаётся главой знатного ньонского рода, и это налагает на него свой отпечаток. Он всё ещё должен доказывать свою силу и своё право. Он должен жить по ньонским законам, чтобы сохранить своё место.
Поэтому всю его жизнь Эрмина будет мучить этот тяжёлый внутренний конфликт между необходимостью следовать ньонской системе ценностей и внутренней потребностью сердца жить по-христиански. В разные периоды его жизни этот конфликт будет решаться по-разному. После смерти Нари, естественно, начнёт превалировать ньонское, поэтому к моменту начала романа “Выбрать волю” мы видим уже довольно жёсткого мужчину, не лишённого, впрочем, человечности (которая выражается в первую очередь в его отцовской привязанности к Эсне).
Если говорить об этом периоде истории Срединного мира, то у меня есть несколько задумок, но я не уверена, когда они надумают воплотиться в полноценный текст.
1. Мне интересна история становления Кьерина как ньонского князя, и мне было бы интересно рассмотреть его юные годы подробнее, но пока у меня нет определённой задумки. Только идея и система персонажей.
2. Меня весьма интересует судьба одной из сестёр Эрмина. Эсна обмолвится о ней, что она пошла по воинскому пути, что для Ньона, вообще-то, нонсенс. Я предполагала, что один из врагов Кьеринов решит отнять род у молокососа, выкрав его сестру, женившись на ней и убив его. Эрмину удастся сестру отбить, но ситуация эта весьма её травмирует, и она захочет научиться защищать себя. С поддержкой брата, а потом и мужа, ей это удастся.
3. Там ещё должна быть просто удивительная история с матерью Грэхарда. Которую я очень хочу однажды вам рассказать.
